Брянский писатель, заслуженный работник культуры РФ, создатель парка-музея имени А.К. Толстого, почетный гражданин областного центра, Валентин Давыдович Динабургский в воскресенье, 26 июля, отметил 93-й День рождения. Жизнь именинника богата на удивительные события. О войне, поэзии, любви, встречах Валентина Давыдовича можно написать огромную книгу. В этом году по мотивам его рассказа «Соната ля минор» сняли одноименный художественный фильм . И писатель не останавливается. О своей последней работе, детских мечтах и подарках судьбы Валентин Динабургский рассказал корреспонденту NashBryansk.Ru.

— Валентин Давыдович, примите, пожалуйста, самые добрые пожелания от нас и наших читателей! С каким настроением Вы встречаете свой 93-й День рождения?

— Благодарю! Чем дальше в лес, тем больше дров. Годы даром не даются. Долго жить — трудно. Я ничего специально не делал для долголетия, но, думаю, его рецепт таков: не вреди себе, не пей, не кури, мало ешь, много двигайся.

— Как обычно проходит Ваш День рождения?

— Звоню в нашу писательскую организацию и говорю: «Приглашаю всех и никого». Кто захочет, придет ко мне домой и найдет здесь рюмку вина и фрукты. На самом деле я не люблю свои дни рождения, да и вообще праздники. Мне по душе плавный рабочий процесс. И подарки не люблю. Я их все передариваю. На 90-летие мне презентовали аж два ноутбука, их я тоже передарил.

— Валентин Давыдович, у Вас есть мечта?

— Я думаю, что я достаточно пожил на этом свете. Сейчас я бы с удовольствием ушел к своим родным в тот мир — далекий и неведомый. Но это во власти одной природы.

— А о чем Вы грезили в детстве?

— Я хотел быть похожим на Дерсу Узалу. Это охотник-одиночка из Сихотэ-Алиня. Он с тиграми умел разговаривать. А меня всегда тянуло к природе. Я жил на Орловских двориках, в школу ходил в Стеклянную Радицу, это четыре километра от дома. Идти нужно было через лес, поэтому я не всегда доходил до школы, садился на пенек и засматривался на деревья. Часов ни у кого не было, ориентировались по поезду. Как-то в январе на железной дороге повстречал волчью свадьбу. Семь волков выскочили передо мной, уставились на меня зелеными глазами. Видимо, волчица меня пожалела, и стая ушла. Когда я отцу это рассказал, он решил, что мне нужно переходить в карачижский лесной техникум. Отец мой был очень образованный человек, знал английский, немецкий, французский языки. Он был фельдшером. Отец не успел окончить медицинский институт, потому что попал в плен Белой армии, там его перехватили красные. А от красных забрал Махно. Отец был похож на Щорса, поэтому махновцы папу чуть не расстреляли. Но с отцом ничего не случилось, потому что медиков везде ценили.

— Какой самый главный наказ от отца Вы получили?

— Он сказал мне: «Валька, будь человеком!» Это значит, будь порядочным, честным, что думаешь, то и говори. Отец получил орден Ленина за то, что в 46-м году предотвратил эпидемию малярии в Брянске. Все тогда ходили желтые, пили акрихин, в обморок падали. Когда папа получал орден, он сказал, лучше бы мне дали однокомнатную квартиру. Отец, мама и две сестры мои жили тогда в ванной комнате. Из эвакуации они рано вернулись в Брянск, и некуда им было больше приткнуться.

— А Вы в то время были еще армии?

— Да. Я демобилизовался только в 59-м году.

— И какое военное событие оставила в Вашей памяти самый значимый след?

— 1 мая 1945 года. Четвертый Украинский фронт. Меня туда послали сразу после училища. И в первый же день приказали принимать боеприпасы и назначили командиром батареи. А мне только 23 года. Правда, я уже навоевался: на моем счету три сожженных танка. Моими же подчиненными были взрослые мужчины, но танков они боялись. Первый их вопрос при знакомстве: «Когда будет обед?» Не до обеда было. Мы поехали к моравской Остраве, это Чехия. Они в кузове сидели, я — в кабине. Вдруг мои солдаты повыпрыгивали из машины и побежали в кусты. Оказывается, они увидели два немецких танка. Я сразу понял, что танки сами драпают, и быстро развернул к ним орудие. Выстрелить не успел. Танки повернули в другую сторону и исчезли. Мои солдаты сразу меня зауважали. «Комбат, да ты нас спас», — ликовали они. Были разные моменты на войне: и страшные, и трогательные, и смешные, но этот курьез запомнился больше всего.

— Вы прошли всю войну. А какой бой был самым трудным в мирной жизни?

— Бой с чиновниками за сохранение фонтана «Чертова мельница». Смирнов и Денин сказали мне, что епархия пожаловалась, мол, негоже чертям рядом с церковью находиться. Я им припомнил Нотр Дам, где на крыше собора все химеры вылеплены. В итоге мне помогли построить фонтан коммунисты, несмотря на то, что я к ним плохо относился. С проектом фонтана я ходил по различным инстанциям 15 лет. Всех смущали черти. Но что бы тогда осталось — одно колесо? Или партизан туда посадить, чтобы они из каски воду лили? Порешили все-таки остановиться на сказочных чертях, и к 1000-летию Брянска реализовать мой проект. Фонтан обошелся в 30 тысяч рублей. Путешественнику Юрию Сенкевичу так понравилось «Чертово колесо», что он даже фильм о нем снял.

— Валентин Давыдович, расскажите, пожалуйста, как создавался парк-музей?

— Первая моя гражданская должность была коногон, но начальник решил, что я для нее слишком интеллигентный. Проработал я коногоном аж четыре дня. Меня уволили, а зарплату до сих пор не выплатили. Предлагали мне работать в школе, в милиции, директором бани. И вот — великое счастье — я остановился на парке. Я же недоученный лесник, с третьего курса на фронт ушел. Парк тогда был весь заросший, сухостой кругом. Стали мы делать санитарную рубку. Я обратил внимание, что многие деревья сухие, а их пни — живые. Скульптуры парка тогда включали в себя девушку с книгой, девушку без книги, девушку с автоматом, девушку с веслом, лося без головы и все в таком же духе. Я решил этот госпиталь из цемента заменить деревянными скульптурами, сделанными как раз из сухих деревьев с живыми пнями. Нашел двух мастеров, и сделали мы пятиметрового старика-сказочника. Чтобы было интересней, установили на скульптуре автоответчик, на ленту которого записали сказку. Теперь дед всем гостям парка говорил: «Здравствуйте, люди добрые! И те, которые нашинские, здравствуйте! И те которые, приезжие, здравствуйте!» Правда, приветствовал горожан сказочник не бесплатно. Мы сделали специальную кнопку и отверстие, куда нужно было опустить три копейки. А потом мы прикрутили к деду динамик, и в шесть утра он на весь парк пел гимн. Второй скульптурой стал Емеля. В год мы старались сделать одну-две скульптуры. Моя любимая — «41-й»: девушка и солдат. К сожалению, эта скульптура сейчас в очень плохом состоянии. А вообще, я на работу ходил, как на праздник, и все свое время посвящал парку. Жена даже предлагала раскладушку сюда принести.

— Как Вы познакомились со своей супругой Натальей Яковлевной?

— Я приехал домой в отпуск, мне было 27 лет. Отец заявил: «Валька, имей в виду: 20 лет ума нет, и не будет. 30 лет жены нет, и не будет». Я же в Армении служил, армянки за нас замуж не шли. Отец меня познакомил с коллегой Наташей. А через три дня мне возвращаться в армию. Мы один раз в кино сходили, и я сделал предложение. Она ответила, что с удовольствием стала бы моей женой, но боится повредить моей карьере, так как является дочерью врага народа. Мне было плевать на карьеру, и мы поженились. На свадьбе присутствовали я, Наташа, ее подруга и мои родители. На следующий день мы с женой уехали в Ереван. Жили очень трудно: в казарме, загораживались плащ-палатками, а зимой наше жилище обогревал своим дыханием хозяйский буйвол. Многие дамочки, которые повыходили замуж за наших офицеров, сбежали от такой жизни. Моя Наташа всегда была рядом со мной. У нас не было детей. Но я их очень люблю. Поскольку своих у меня нет, я всех детей считаю своими. Я написал для детей книгу «Под зеленым абажуром». Маленьким цветам жизни надо давать понять, что они люди, с самого детства.

— Вам на самом деле никогда не помешало то, что Ваша супруга была дочерью врага народа?

— Все относительно в этом мире. Когда создавались советские ракетные войска, все мечтали в них попасть — платили там втрое больше. Я тоже пытался устроиться в атомную артиллерию, но, когда проходил комиссию, мне сказали, что муж дочери врага народа им не подходит. Мы с Наташей очень переживали. Но потом оказалось, что все, кого взяли тогда на Тоцкий полигон, выиграли на самом деле несчастливый билет в лотерее жизни. В 54-м там взорвали небольшую атомную бомбу, и вскоре по полю прогнали целую дивизию. Через десять лет все 15 тысяч служащих в этой дивизии умерли от лучевой болезни… Второй раз судьба уберегла меня от смерти в 1959 году. Это было уже в Брянске. Мы с Наташей пошли в кинотеатр «Октябрьский». Во время сеанса с потолка сыпалась какая-то пыль, но никто не предал этому значения. После кино мы почему-то сразу вышли из кинотеатра, а во время следующего сеанса там обрушился потолок. Кто-то меня оберегал всю жизнь, это точно.

— А кто вдохновил Вас стать поэтом?

— В детстве я перечитал всю классику. Первое мое стихотворение опубликовали в газете «Брянский рабочий», когда мне было 15 лет. Это был дежурный стих о пограничниках. В литературный институт имени Горького я не поступил, не отпустили армейские начальники. Так что я самоучка, а 31 книжку сварганил и написал более двух тысяч стихов. Но поэтом я себя никогда не называл. Бродский правильно сказал, что заявить о себе как о поэте — значит охарактеризовать себя хорошим человеком. Стыдно. Начинающим писателям я бы посоветовал побольше читать, особенно русскую классику.

— Над чем сейчас трудится — все-таки поэт — Валентин Динабургский?

— Сейчас мы с друзьями делаем для журнала «Новый литератор» подборку моих стихов о России и городе Брянске. Это моя последняя работа, потому что я уже ничего не вижу. У меня книжка задумана была, которую я не смогу написать. «От коногона до громоотвода» называется. Я ведь до сих пор работаю в парке на общественных началах. Нынешняя должность моя называется громоотвод. Успокаиваю людей, недовольных жизнью. Идет, например, кто-нибудь по парку, возмущается. Я предлагаю на лавочку присесть и гипнотическим голосом говорю о чем-нибудь хорошем. И люди остывают. Вот так всю жизнь парку и посвятил. Можно уже и плиту чугунную отлить, на которой будет увековечено мое имя как основателя парка. А то некоторые думают, что его создал Козьма Прутков. Через два года здесь бурно отметят 200-летие Толстого, но меня тогда уже не будет. Жаль, что я не вел дневников. Жизнь подарила мне много удивительных событий и встреч с интересными людьми, о которых было бы полезно узнать потомкам.

— Валентин Давыдович, Вы столько сделали для Брянска. Как Вы думаете, чего сейчас не хватает нашему городу?

— Прежде всего культуры — и санитарной, и нравственной, и всякой. Чтобы повысить уровень культуры, нужно поддерживать интеллигенцию. Для меня Брянск первый город на моем пути. Так он моим городом и остался. Я пытался придать Брянску поэтическое звучание, и так появился уникальный в мире парк. Если бы каждый житель пытался что-то сделать для нашего города, тогда бы весь Брянск стал уникальным.