medsestra.jpg Брянские сыщики раскрыли громкое убийство, которое было совершено на минувшей неделе. Пять лет медсестра ухаживала за лежачей больной, чтобы унаследовать квартиру престарелой женщины. Опекунша избила пенсионерку до смерти, услышав, что в ее услугах больше не нуждаются.

Последние годы жизни восьмидесятилетняя Клавдия Николаевна была прикована к постели — отказали ноги. Все доступное жизненное пространство — кровать и прикроватная тумбочка, до которой можно дотянуться рукой. Без посторонней помощи никак не обойтись: ни помыться, ни еду приготовить, не говоря уже о том, чтобы выйти на улицу. Прикованной к постели старой женщине нужен был человек, который заботился бы о ней и обеспечивал по возможности приемлемые условия существования. Так в жизни Клавдии Николаевны появилась Ольга, сорокалетняя медсестра, работавшая в школе. Договорились, что она будет ухаживать за старушкой столько, сколько той будет отмеряно лет жизни. А за это одинокая подопечная завещает ей квартиру.

В один из послепраздничных дней января в дежурной части Советского УВД раздался звонок. Неизвестная сообщила, что пришла утром проведать престарелую знакомую и нашла ее мертвой. Приехавшие на место происшествия оперативники сразу поняли: кто-то позаботился, чтобы смерть пришла к больной побыстрее. Старушка была жестоко избита, и сделал это тот, кто хорошо знал ее и имел ключ от квартиры. Дверь не была взломана, из дома ничего не пропало, да и пропадать, судя по всему, было нечему. Вызвавшая милицию женщина особо не отпиралась и довольно быстро призналась, что это старушку убила она сама.

«Квартира убитой женщины, из-за которой разгорелись страсти, невелика, — рассказал начальник отделения уголовного розыска УВД по Советскому району Александр Земляков, — обыкновенная «двушка». Крошечная прихожая, совмещенный санузел, кухонька. Две маленькие комнаты, одна из которых служила спальней». Тем не менее, такая квартира, по оценке брянских риэлтеров, сегодня стоит порядка полутора миллионов рублей. Для Ольги же эти квадратные метры были последним шансом на нормальную жизнь. Ее семья — она с мужем и трое детей — ютились в двух комнатах барака, где не было даже кухни, все удобства во дворе. Этот барак попадал под снос. Семье Ольги предлагали на выбор или комнаты в общежитии, или однокомнатную квартиру — потому, что жилье не было приватизировано. Заработать на достойное жилье было нереально, хотя муж относительно неплохо зарабатывал. Поэтому Ольга согласилась на предложение Клавдии Николаевны ухаживать за ней до самой смерти, а потом стать владелицей пусть маленькой, зато своей квартиры. Договор оформили нотариально, как полагается. На протяжении пяти лет не только опекунша, но и вся ее семья ухаживала за Клавдией Николаевной. Порой проведать старушку забегал муж Ольги, порой — старшая дочь. Медсестра не раз предлагала подшефной переселиться к ней: так ей было бы легче присматривать за пожилым человеком, да и самой Клавдии было бы Николаевне не так одиноко. Но больная была против. Кроме того, она требовала, чтобы ухаживала за ней только сама Ольга, но никак не ее родные.

«Судя по всему, — рассказывает Александр Земляков, — за лежачей больной ухаживали действительно на совесть. Тело у старушки чистое, не худое, без пролежней. В квартире аккуратно прибрано». В последнее время Ольга даже подгузники для своей подопечной покупала на свои деньги. Для лежачих больных перестали выдавать бесплатные подгузники, стоимость одного — около двадцати рублей, и за день лежачей он понадобится не один…

Кстати, именно Ольга поставила своеобразный рекорд терпения. До нее у Клавдии Николаевны в помощницах были разные женщины, но никто не задерживался так надолго, мало кто мог выдержать непростой характер больной. Выяснилось, что даже сестра Клавдии Николаевны не поддерживала с ней отношений. Однажды рассорившись, сестры перестали разговаривать, встречаться и вообще интересоваться жизнью друг друга.

В последнее время, как рассказали позднее соседи, Клавдия Николаевна неожиданно стала недовольна своей сиделкой. Однажды старушке приносили пенсию, и она попросила почтальона, чтобы та расспросила своих знакомых, согласится ли кто за ней ухаживать и заменить медсестру, с которой она собирается расстаться. «Ольга рассказывала, что днем она встретилась с подругами, — говорит Александр Земляков, — посидели в кафе немного, отметили старый Новый год. Выпили вроде немного, никто за Ольгой страсти к спиртному замечал. После этого вечером, как всегда, зашла проведать Клавдию Николаевну.

Теперь из этих двух поссорившихся женщин только одна может рассказать, что произошло в тот вечер. Ольга утверждает, что когда старушка объявила ей о том, что отказывается от ее услуг и квартира ей не достанется, она просто сорвалась. Вспомнила все пять лет, в течение которых фактически бесплатно работала, ухаживая за лежачей больной. Еще раз окинула взглядом квартиру, которая не достанется ни ей, ни ее детям. Говорит, что била, не помня себя, руками и ногами. Потом просто закрыла квартиру на ключ. И когда утром зашла к Клавдии Николаевне, та была мертва.

«Убийству нет оправданий, — говорит Александр Земляков, — но эту женщину мне по-человечески жалко». (Имена потерпевшей и подозреваемой изменены).