Английские чопорность и юмор + казахское шоу по Бернарду Шоу

Классическим пьесам — браво! Английскому юмору — браво! Актерам русского казахского театра — браво! Спектакль «Пигмалион», представленный на суд брянского зрителя государственным академическим русским театром имени М.Ю. Лермонтова (Алма-Аты, Казахстан) с успехом прошел в воскресенье, 14 октября, на сцене театра драмы.

Интеллектуальному спектаклю по классической пьесе трудно делать комплименты, равно как и пересказывать до боли знакомую историю английской золушки Элизы Дулиттл, однако…

«Ни единой буквою» не отступая от классика, режиссеру Андрею Кизилову удалось главное: не обмануть ожидания зрителя. «Пигмалион» удался на славу! Всем памятен миф о Пигмалионе, изваявшем Галатею и не захотевшем расстаться со своим шедевром. В пьесе Бернарда Шоу ученый, практикующий уроками лингвистики и орфоэпии мистер Генри Хиггенс подобрал на улице девчонку-цветочницу Элизу Дулиттл и вознамерился сделать из нее прекрасную леди. Правда, если Пигмалион своей страстью вдохнул жизнь в статую, то у нас живую душу в мужчину, скорее, вдохнула женщина, заставив его увидеть в ней свой идеал. Это взаимное воспитание чувств у сэра Бернарда Шоу обставлено с большой изобретательностью, режиссер благодарно идет у автора на поводу, за что и бывает вознагражден.

Не отнять, конечно, и того, что герои на сцене время от времени берут микрофон и то начинают запевать песенку «Ты меня оставил, Фреди», то пускаются в «изысканный» пляс. Но, пожалуй, самое необыкновенное ощущение остается от того самого английского духа, которым пронизано полотно спектакля. И «овсяночный» юмор, и сама овсянка в качестве «внесценического персонажа», и холодная вежливость прислуги, и ее утонченные манеры доставляют истинное удовольствие гражданам, соскучившимся «по высокому».

В атмосферу Туманного Альбиона погружаешься с первых минут первого действия: ряд белых полотен, черные зонтики, на заднем плане — туманные силуэты достопримечательностей Лондона, в том числе — башня со знаменитыми часами Биг-Бен… Купол над сценой будто покрывает весь Лондон. Интерьер английского дома Генри Хиггинса — сплошная шотландка. Клетчатый шкаф-чемодан, клетчатый пуф-чемодан, клетчатый стол-чемодан, золотистые шторы, богатые костюмы, кресло-качалка — все это придает настоящий английский шик постановке.

Три часа — именно столько идет спектакль — проходят на одном дыхании. Преображение, как основная мысль спектакля, происходит со всеми. Будто куски камня, от характеров героев откалывается и грубость, и глупость, и невежественность, и черствость. И зрителю предстают обновленные персонажи: чуть более чуткие, чуть более ранимые…

Новая Элиза, Новый Хиггинс, новый зритель… В чем секрет старой как мир пьесы?